Раньше Северусу казалось, что период, когда он волновался перед отработкой, остался далеко в прошлом. Это на первом курсе, направляясь к каморке Филча, мальчик боролся с досадой и злостью, щедро приправленными неловкостью и неприятным чувством вины, которое преследует человека, даже если он твердо знает, что наказан несправедливо. К седьмому курсу Снейп нарастил толстую шкуру, сквозь которую уже не пробивались иголки негодования и праведного гнева; теперь отработки стали рутиной, с которой пришлось смириться, поскольку не к кому было обращаться с петициями о пересмотре наказания. Да и само время, проведенное за чисткой котлов, сортировкой старых бумаг или уборкой пыльных комнат без помощи магии, было жаль в основном потому, что свободные часы после уроков Северус предпочел бы проводить за более полезными для себя занятиями.
Как бы то ни было, рутина стала для юноши настолько знакомой, что когда МакГонагалл, застукавшая потасовку между Снейпом и Мародерами в коридоре около своего кабинета, после недолгого разбирательства признала его виновным и назначила отработку на семь часов того же дня, слизеринец только скривился, пряча лицо за черными прядями волос, и поспешил убраться куда подальше, пока Поттер со товарищи не затеял новую драку и не обеспечил ему целую неделю послеурочных развлечений. К сожалению, он не успел ретироваться достаточно быстро: в спину ему донеслись слова, на секунду заставившие юношу замереть на месте. Видите ли, в связи с пугающей регулярностью нарушений правил школы, она, посоветовавшись с директором, решила вместо привычного отбывания наказания с Филчем отправить его в кабинет инспектора по безопасности.
Северус прекрасно знал, к кому именно отправила его старая Кошка: на пиру в честь 1го сентября, когда директор по традиции доводил до сведения студентов разнообразные перестановки кадрового состава, Люциус Малфой был представлен как представитель министерства, присланный в Хогвартс для контроля за безопасностью детей. С чисто абстрактной точки зрения, Снейпу было совершенно безразлично, что задумал Министр Магии и на что он рассчитывал, вводя эту должность. Но вот человек, ее занимающий...
Когда Северус поступил в школу Чародейства и Волшебства, Малфой учился на предпоследнем курсе и предсказуемо не уделял никакого внимания путающейся под ногами малышне. Но сам он вызывал у первокурсников - и в том числе у Снейпа - восхищение, граничащее с обожанием. И немудрено: высокий, красивый, светловолосый, источающий аристократизм и уверенность в себе - как тут не сотворить себе кумира? Для маленького слизеринца Люциус был воплощением всего, чего сам он был лишен, недостижимым идеалом, на который можно было только смотреть издалека, не надеясь приблизиться.
Юноша думал, что это идолопоклонничество осталось в прошлом вместе с детской неуклюжестью и мечтами о счастливой жизни, но, как оказалось, напрасно... Впрочем, если жизнь в слизерине чему-то его научила, так это сохранять каменное лицо, какие бы чувства ни распирали изнутри. Так что, добравшись до нужного кабинета, Северус твердо постучал и вошел, не тратя времени на дверной этикет.
- Добрый вечер, мистер Малфой, - голос, к тайному удовольствию слизеринца, звучал вполне уверенно и невозмутимо. - Северус Снейп; прибыл на отработку по указанию профессора МакГонагалл.
Быстрый взгляд вокруг показал, что кабинет новоназначенного инспектора еще не успел приобрести никаких отличительных черт, отвечающих личности хозяина, а также не успел обрасти грязью, что исключало его уборку как меру наказания. Ну что ж, и то радует...

Один из законов диалектики - количество переходит в качество. Достаточно убедить себя, что ты спокоен и уравновешен, и вскоре ты на самом деле почувствуешь, как волнение отступает. Так же бывало и на экзаменах: если до захода в аудиторию у Северуса дрожали руки и была полная каша в голове, то когда раздавали листы с заданиями или нужно было достать палочку и колдовать, нервы как рукой снимало, и можно было действовать твердо и уверенно.
Так вышло и сейчас: стоило ему войти и сесть на предложенный стул, как этот "визит" из чего-то необычного перешел в категорию рутины. Да и мистер Малфой, чинно сидящий за своим столом, как-то разом перестал казаться идеальной фигурой, облеченной ореолом совершенства. Нет, он не лишился всех тех качеств, которые восхищали маленького Снейпа из прошлого... просто сейчас юноша знал, что бесполезно восхищаться кем-то, для кого ты сам являешься пустым местом. А уж в том, что господину инспектору по безопасности его временный подопечный совершенно безразличен, Северус не сомневался ни секунды. Взгляд серых глаз, обежавший его целиком, всего лишь на пару мгновений задержался на лице, но черноволосому слизеринцу были прекрасно видны все выводы, которые сделал Малфой: поношеная мантия, грязные волосы, бледное с желтизной лицо, сутулый, неказистый, забитый заморыш, неизвестно как еще доживший до седьмого курса в слизерине, где каждый гад (в герпетологическом смысле, разумеется) норовил цапнуть любого, кто подползет на расстояние укуса.
И, несомненно, господин инспектор был твердо уверен в правильности своих наблюдений, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия о том, что из себя представляет сидящий напротив студент. Да и пусть его - в первый раз, что ли, терпеть снисходительность, для которой внешний вид важнее таланта и мозгов? Лучше побыстрее закончить с этой дурацкой отработкой и вернуться к чему-нибудь более интересному.
Просьба Малфоя изложить свою версию событий ничуть не поколебала решимости Северуса. Скучающий вид аристократа ясно говорил, что для него это - пустая формальность, способ занять время. Может быть, он просто не знает, чем загрузить пришедшего на отработку студента? И не мудрено: ни котлов, ни доспехов, ни даже захудалого трофея для чистки в его кабинете не имелось, не говоря уже о книгах, для которых нужно было бы составить картотеку. В любом случае, Снейп не собирался выклянчивать крупицы жалости, рассказывая, как его, бедного-несчастного, обижают злые гриффиндорцы. Поздно уже: долгие годы научили его, что профессора не встанут на его сторону, сколь бы красочными и правдивыми ни были его рассказы.
- Отнюдь, - возразил Снейп на предположение Малфоя, - мой рассказ будет в точности повторять описание профессора МакГонагалл. Я, в здравом уме и твердой памяти, находясь напротив кабинета трансфигурации, направил на Поттера заклинание фурункулус, которое успешно сработало, о чем свидетельствуют красочные прыщи на его и без того уродливой харе. Завязалась магическая дуэль, - Северус на секунду замолчал, раздумывая, - хотя противостояние три-с-половиной против одного трудно назвать дуэлью в исходном смысле этого слова, которую профессор успела прервать до того, как кому-либо был нанесен существенный ущерб.
Юноша криво усмехнулся. Малфой требовал отчета - он получил отчет. Никто же не спросил его, что спровоцировало самое первое заклинание.

Было совершенно очевидно, что мистер Малфой считает его жадным до внимания изгоем, на которого могут произвести впечатление плавные речи и обещание, так сказать, индивидуального подхода. К сожалению, было так же очевидно, что он прекрасно знает, на что можно поймать Снейпа - и это, разумеется, было не обещание попустительства на дальнейших отработках и даже не угроза нечищенными доспехами. Северус позволил себе секундное удовлетворение от того, что даже далекий от сферы образования аристократ, всего полмесяца обретающийся в Хогвартсе, уже успел прослышать о том, кто именно является подающим наибольшие надежды зельеваром школы. Какими бы недостатками ни страдал Слагхорн, одно можно было записать ему в заслугу: если уж у человека был какой-то талант, то этот жирный тюлень уже не обращал внимания ни на чистоту крови, ни на материальный достаток семьи. Подход был, несомненно, меркантильным - ведь даже начинающий с нуля волшебник вполне может достичь неимоверных высот, если у него есть желание и возможность действовать, а уж когда бывший ученик почивает на лаврах, ему не составит труда помянуть добрым словом (и делом) того профессора, который когда-то оказал ему помощь, свел с нужными людьми и вообще наставил на путь истинный.
Возможно, именно понимание той схемы, которой руководствовался профессор зельеварения, заставляло Северуса по возможности уворачиваться от его приглашений на званые вечера и "посиделки в тесном дружеском кругу" - ему не хотелось в будущем чувствовать себя кому-то обязанным своим успехом. (Да и сам Слагхорн не сильно расстраивался из-за этого: у него была Эванс - может быть, не настолько талантливая, зато намного более покладистая и симпатичная, которая любила дарить ему маленькие подарочки, наколдованные на уроках заклинаний).
Люциус Малфой, насколько бы он внешне не отличался от едва влезающего в свою мантию профессора зельеварения, сейчас вел себя точно так же: собирался подцепить бедного, ничего за душой не имеющего студента, дать ему возможность почувствовать себя нужным, дав ему задание, с которым не мог справиться сам, а потом повернуть все так, что Северус еще и должен ему окажется за оказанную честь.
Сейчас ни в коем случае нельзя было дать аристократу понять, насколько его заинтересовало предложение изучить и попытаться восстановить старинный рецепт, поэтому юноша даже не дернулся в сторону раскрытой книги, вместо этого ответив на то утверждение, которое предваряло изящно поданный искус.
- Если вы хотели узнать мои мотивы, вам следовало точнее формулировать вопрос, - равнодушно прокомментировал он. Наглости для этого, несомненно, требовалось много, но Северус руководствовался девизом "ниже подземелий не сошлют, дальше студента не понизят". (Отчисления он не боялся: директор держал это дамокловым мечом над его головой на случай, если он проговорится о... недуге... Люпина, но в то же время и сам Снейп имел рычаг воздействия - если его выгонят из школы, ничто уже не помешает ему рассказать о нарушениях мер безопасности в "самой надежной школе чародейства и волшебства".)
Для полноты картины сделав выразительную паузу, слизеринец опустил взгляд на развернутую к нему книгу.
- Если условия в вашей библиотеке таковы, что издания после пребывания в ней приобретают подобный вид, то я сомневаюсь, что она чем-то мне поможет, - не сдержался от издевки он. Страница, на которую он смотрел, не только пожелтела от времени; было видно, что края ее были покрыты сейчас небрежно счищенной плесенью (свидетельство того, что книга долго пролежала в достаточно сыром месте), а чернила большей частью либо выцвели, либо были размыты водой. Ситуацию осложняло то, что всё еще видимая часть текста была написана на среднеаглийском; Снейп, разумеется, был с ним знаком по другим изученным фолиантам, но не чувствовал особой уверенности в том, что сможет верно разгадать старинные слова, да еще и написанные традиционно заковыристым шрифтом.
- Кроме этого текста есть другие указания на рецепт? Описания, очерки, ссылки на источники? Выцветшую часть можно будет восстановить, но тут совершенно уничтожены части списка ингредиентов и некоторые этапы приготовления... - Северус наклонился так низко, что нос едва ли не водил по строчкам следом за взглядом.
Название зелья тоже затерялось в веках, что давало юноша вполне обоснованную надежду на существование тех самых ссылок, о которых он говорил: вряд ли Малфой стал бы ради развлечения копаться в замшелых книжках, а значит, на этот рецепт его вывело чье-то указание. Расспрашивать о действии зелья Снейп тоже пока не собирался, намереваясь сначала посмотреть, с какой информацией аристократ расстанется добровольно.

Северус побарабанил пальцами по столешнице рядом с пожелтевшей страницей. На приличные защитные перчатки никогда не было денег, так что на коже местами виднелись не до конца выведенные следы от ингредиентов, а на тыльной стороне, ближе к запястью розовел заживающий ожог - следствие очередной "шуточки" мародеров, являвшей собой саботаж зелья на последнем уроке алхимии. "И как только лорд Малфой позволил мне такими руками лапать его книжку?" - про себя усмехнулся слизеринец. Хотя, конечно, особых сомнений в том, что изучаемый манускрипт не принадлежал к библиотеке Люциуса, у юноши не было с самого начала - со слишком уж большим пиететом аристократы относились к своему наследию, чтобы довести свои книги до такого убожества. Кроме того, белокурый мужчина снисходительно проигнорировал шпильку по поводу состояния тома, видимо, демонстрируя, что считает ниже своего достоинства отвечать на откровенные глупости.
Эта аристократическая сдержанность была одновременно предметом восхищения и зависти, смешанной с раздражением. Сам Северус далеко не всегда мог правильно отреагировать на издевку - слишком уж многое задевало его за живое, заставляя ершиться и ввязываться в перепалки, быстро превращающиеся в магические драки. Как бы ему хотелось холодно и равнодушно смотреть на задир-гриффиндорцев, всем своим видом показывая, насколько мало его заботят их потуги. И в то же время, равнодушие в исполнении Малфоя не позволяло разобрать его эмоции и мысли, не давало сориентироваться и выбрать правильную манеру поведения...
"Да хватит себе-то уж врать! - одернул себя Снейп, - Ты же просто боишься поднять на него глаза!" Действительно, юноша все еще сидел, опустив взгляд на книгу, хотя простое зрение вряд ли помогло бы в сборе информации. Те ингредиенты, которые можно было рассмотреть, не особо сужали круг возможных зелий, так что единственным способом выяснить, на что его пытаются подписать, был прямой вопрос. Но его-то как раз и не хотелось задавать. "Не потому, что я его стесняюсь, - возразил сам себе Северус, - а потому, что в этой игре нельзя сдавать позиции."
Поскольку заплесневелые страницы не спешили раскрывать свои секреты, пора было изучить первоисточник, коим в данном случае являлся мистер Малфой. Юноша выпрямился и, отобразив на лице свою лучшую маску безразличия, поднял глаза на аристократа.
Безупречно уложенные волосы с отливом в серебро, темно-серые глаза под такими же светлыми бровями, бледная кожа без малейшего изъяна, прямой нос, четко очерченные губы - совершенство, созданное поколениями отбора и браков по расчету... "Хватит разводить тут лирику, - одернул себя юноша, - Малфой - такой же человек, как и все остальные, и если ты не хочешь попасть впросак, собирай мысли в кучку и думай, как ему отвечать!"
К счастью, обстановка как раз способствовала вдумчивому анализу, поскольку воспитание не позволяло Люциусу слишком уж откровенно проявлять нетерпение, хотя напряжение в уголках губ выдавало его неудовольствие тем, что собеседник так долго тянет с ответом.
Не зная области применения зелья, Северус не мог с уверенностью сказать, требовалось ли оно самому Малфою, или же он сам выполнял поручение... кое-кого, стоящего выше. Но в любом случае, было ясно, что он не обратился бы к какому-то студенту, если бы мог справиться с работой сам, а это ставило Снейпа в более выгодное положение. Также было ясно, что работа над этим зельем едва ли входила в школьную программу, так что в своем качестве "инспектора по безопасности" Малфой не сможет вынудить ученика даже приготовить котел, а не то, чтобы сварить его целиком.
- Детский труд, между прочим, запрещен Женевской конвенцией, - безбожно соврал Северус: в конце концов, откуда чистокровному магу знать, что это такое, - так что, я полагаю, что могу рассчитывать на вознаграждение? - Внезапно слизеринцу в голову пришел еще один вариант объяснения: что, если это зелье - всего лишь тест, с помощью которого Малфой хочет определить его потенциал зельевара? Идея была привлекательна, ведь тогда появлялась надежда на долговременное занятие любимым делом... Впрочем, не стоило бежать впереди паровоза, так что юноша так же по-деловому спросил, - И, кстати, вы планируете решить с моей помощью только этот вопрос, или мне стоит работать с оглядкой на долгосрочные перспективы?
Вопрос был вполне закономерен, но в то же время слишком нагл для простого семикурсника. Северус прекрасно знал это, но не смог сдержать себя; и даже не потому, что его снедало любопытство. На самом деле ему просто хотелось разрушить маску ледяного спокойствия, утвердившуюся на лице Малфоя - желание рискованное, но слишком сильное для того, чтобы благоразумие помешало его воплощению в жизнь.

Отредактировано Severus Snape (2012-06-09 02:20:42)

Ничто так не избавляет от остатков идолопоклонничества, как оскорбление из уст объекта восхищения. Снейпу внезапно перестало казаться, что Малфой является сошедшим с Олимпа божеством, и всякие остатки стеснения и неловкости подобострастно уступили место разгорающемуся гневу.
Однако, вопреки тому, что скорее всего вообразил себе заносчивый аристократ, причиной тому было не сомнение в зельедельческом таланте, которое лежало на поверхности его слов, а насмешка над интеллектом, которой являлась эта откровенная подначка. К счастью, доучившись до седьмого курса Северус выучил некоторые полезные уроки, не входящие в школьную программу (ему до сих пор стыдно было вспоминать, как он на пятом курсе повелся на вызов Блека и на спор сварил детонирующее зелье, которое Мародеры потом - исключительно чтобы проверить действенность, как они сказали - использовали в очередной своей "шуточке", свалив потом всю вину на слизеринца). Кроме того, юноша много в чем сомневался, но только не в своей способности разобрать старый рецепт и приготовить по нему давно забытое магическим миром зелье. Так что  провокация едва ли могла сработать в том ключе, в котором ее планировал провести Люциус.
Знание манёвра, однако, не помогло Северусу сохранить холодное равнодушие, как хотелось самой благоразумной части его сознания. Слизеринец знал, что злость в его исполнении выглядит непривлекательно: неровный румянец не делал комплимента и без того нездоровому цвету лица, а уж если он начинал кричать, то во все стороны летела слюна, вызывавшая отвращение у тех, кто стоял поблизости, и смех у всех остальных. Излечиться от вспыльчивости ему так и не удалось, но сейчас, по крайней мере, она проявлялась более зрело, если можно так выразиться: раздраженно-презрительным оскалом, кривящим губы, и тихим шипением вместо воплей.
И теперь, подогреваемый горящей в груди яростью, Северус уже не стеснялся, прищурившись, смотреть прямо в глаза аристократу.
- Спасибо, что ответили на мой вопрос, мистер Малфой, - добавил в тихий голос насмешки юноша. - Я вижу, вам нужен идиот на один раз, который будет возиться с запрещенными ингредиентами, смешивая их с использованием процедур, признанных Международным Советом Зельеваров небезопасными для здоровья, и за которое по окончании приготовления его будет судить Визенгамот по обвинению в измене родине, - Северус хмыкнул, - и это в том счастливом случае, если он не разнесет пол-замка, пытаясь его сварить. И да, я действительно сомневаюсь, что мои способности вам в этом деле пригодятся, но желаю вам удачи в поисках бедолаги, который согласится на эту неблагодарную работу за ваше благородное "спасибо".
Он с силой выдохнул и сжал губы в тонкую полоску, поскольку, как бы ни был зол, не хотел переходить с общих слов на персональные оскорбления сидящего напротив мага. Пальцы лежащих на столе рук тоже пришлось сжать в кулаки, чтобы не потянуться к палочке - первый жест, который сделал бы юноша в аналогичной ситуации, будь его оппонентом один из Мародеров.
Малфой, конечно, сказал, что не будет "настаивать на своем предложении" (и как забавно, кстати, он переходит с "вы" на "ты" и обратно), но в глубине души Северус все же ждал повторного предложения - но уже на более приемлемых условиях. В конце концов, лучше зельевара в Хогрватсе не найти, если, конечно, не считать Слагхорна... но к этому тюленю точно не стоило подходить с подобной идеей - уж кто-кто, а декан Слизерина за так ничего не делал.

Отредактировано Severus Snape (2012-06-12 03:02:09)

Как обычно после того, как Северус позволял себе несдержанность, граничащую с грубостью, юноша стало неловко за свою вспышку язвительности. Одно дело, когда тебя задирают гриффиндорцы - там ты можешь быть уверен, что любое слово действительно является оскорблением, даже если оно замаскировано под комплимент, и совсем другое - взрослый, облеченный властью человек, который рассматривает твою кандидатуру для сотрудничества... тем более человек, которым ты тихо восхищался большую часть своей жизни в Хогвартсе. "Разве можно было так глупо срываться? Неужели нельзя было послушать спокойно, не принимая все в штыки?"
Но приступ самобичевания прошел так же быстро, как и начался, практически не найдя отражения на лице слизеринца. Пусть Малфой и перешел на примирительно-миролюбивый тон, но Снейп все еще помнил то, как он говорил раньше, и даже если сделать скидку на предвзятость, его прежняя манера "вести дела" была довольно грубой (не в плане слов, разумеется, а в смысле отсутствия элегантности).
"Я все сделал правильно, - твердо сказал себе Северус, в зародыше душа желание извиниться чем-нибудь загладить свою вину, - Как ни посмотри, его первое предложение было тестом: если бы я тут же перевернулся на спину и подставил горло, об меня бы вытерли ноги, не особенно заботясь о моем удобстве. А так Малфой увидел, что я - не какой-то бесхребетный нытик, не способный постоять за себя".
Тот факт, что лорд Малфой находился в тесном контакте с Тем-Кого-Нельзя-Называть был одним из тех секретов, которые все подозревают, но никто не может доказать; и когда он говорил о долгосрочном сотрудничестве, Северус был почти уверен, что аристократ имеет в виду сотрудничество не лично с ним, а с его... начальством. Если это задание действительно было прелюдией ко вступлению в ряды сторонников Темного Лорда, тем более важно было показать, что зельевар заслуживает чего-то большего, чем место в самом низу "пищевой цепочки".
Все рациональные соображения, однако, меркли перед лицом нескольких волшебных слов, которые Люциус произнес, едва ли догадываясь, насколько большую силу они имеют над юным зельеваром. "Любое оборудование и материалы в моем полном распоряжении, да еще и возможность делать всё, что заблагорассудится, если основные проекты идут нужными темпами? - юноша с трудом сдерживал восторг предвкушения. - И это не подкуп, это - законная плата за мои услуги!" Ведь, несмотря на то, что его слегка занесло на повороте, слизеринцу удалось, фактически, заключить очень удачную сделку.
- Благодарю, что прояснили эти моменты, мистер Малфой, - ответил Северус, стараясь придать голосу такую же царственную невозмутимость, что и у его собеседника, - вопроса о том, интересует ли меня ваше предложение, никогда не стояло, меня всего лишь беспокоили последствия моего согласия.
Снейп понимал, что вынудил собеседника купить кота в мешке, и чувствовал, что уступка с его стороны была прекрасным поводом самому продемонстрировать, что Малфой не совершил ошибку, выбрав его. В его арсенале заклинаний, выдуманных самостоятельно для облегчения собственной жизни, было одно, которое сейчас вполне могло пригодиться. За годы конфронтаций с Мародерами, Северус не раз сталкивался с саботажем свой домашней работы: зачастую свои свитки он находил плавающими в унитазах или девственно чистыми после уничтожения чернил. В середине шестого курса ему удалось довести до ума заклятье, которое заставляло бумагу "вспоминать" написанные на ней слова, и теперь собирался применить его к одному из листов манускрипта, на котором практически ничего не было видно и который уже ничто не могло сильнее повредить.
Вновь склонившись к книге, слизеринец вытащил палочку и тихо пробормотал verba volant, scripta manent (фраза, использовать которую в качестве заклинания вряд ли пришло бы в голову чистокровным магам, но которая вполне действовала в его устах), и плеснул на страницу чернилами из стоящей неподалеку чернильницы. Как и сто раз до того, они не растеклись аморфным пятном по листу, а поползли тонкими струйками и "улеглись" в архаичный шрифт среднеанглийских слов. Местами текст так и не восстановился, но несколько параграфов стали вполне читаемы.
Юноша довольно ухмыльнулся и, не поднимая лица, глянул на Малфоя, чтобы оценить, произвела ли его магия достаточное впечатление.