За окном валил снег. Именно валил - такое ощущение, как будто над Северо-Западной Англией некто огромной рукой открыл огромную банку с хлопьями, которые так популярны в качестве завтрака; вот только хлопья были не кукурузные, а снежные, белые, как честь непорочной девицы королевских кровей, которую заперли малышом в башне и все ждут, когда какой-нибудь уродский кретин таких же кровей женится и наконец-то лишит ее девственности. Вечер, впрочем, был приятный; никакого мороза, ветер достаточно приятный: колет людские лица так, что даже шерстяные шарфы не спасают - а все потому, что этот ваш бриз пришел в гости с моря. Да еще и соленый.
Такой вечер должен был обязательно чем-нибудь испорчен; или собака под дверь накакает, или в обитель покоя приедут маленькие дети-разрушители. Случай Беллатрисы был второй: какой-то знакомый Родольфуса попросил присмотреть за юным дарованием в области незаслуживания родительского внимания, и за день до Сочельника в Лестрейндж-мэнор пожаловал Барти Крауч-младший, пятнадцатилетний недоросль со всеми признаками недосмотренного сына.
Если бы сыновья были у меня, я бы, не задумываясь, отдала их на служение Темному Лорду.

Беллатриса неспешно прохаживалась по подвальной библиотеке Мэнора, где поколениями Лестрейнджи складировали манускрипты, книги, подшивки газет и журналов. Самым, пожалуй, интересным (читай: необычным) углом здесь был тот, в котором книги были написаны... Магглами. Хотя, Беллатриса в это и не верила; по её скромному мнению, ни Достоевский, ни Сервантес, ни Данте не могли быть отродьями этих свиней, которые начисто лишались волшебной силы от рождения. Пушкину и Толстому, Гёте и Гейне, которых так любила почитывать женщина, не могли прийти в голову те яркие образы, которые нашли свое отражение на желтоватых страницах, хранивших следы времени и магии. Женщина только недавно закончила копаться в старых книгах по темным ритуалам, отыскивая новые и новые зацепки для Люциуса Малфоя, чего бы она, конечно, не стала бы делать, если бы не Темный Лорд. Хотя, павлин, как полагала Белла, не обладал достаточными навыками для отличия книги от журнала или пергамента, а засим никогда не смог бы сам заняться рутинной скрупулезной работой, заключавшейся в поиске нужных слов в книгах. Где-то два слова, где-то три. Снова древние руны и нумерология и немного латыни или арамейского языка. Голова явно шла кругом; и с пятым ударом часов наверху, которые, в общем-то, провозглашали начало восьмого часа, Беллатриса отметила пером место в свитке, где остановилась в этот вечер и закрыла книгу одновременно с тем, как до ее ушей долетели звуки робких шагов этажом выше. Женщина закатила глаза и задула свечку, погрузив подвал в полумрак, освещенный газовыми рожками в виде голов змей, вырывавшихся из темно-изумрудных стен. Безусловно, это её сегодняшний визави на целый вечер.

Она поднялась из подвала, закрыв за собой дверь и оказалась в роскошной гостиной, от которой ее откровенно тоншнило; то, что прямо на шкуре неведомого зверя (мисс Блэк-незамужняя имела очень низкие оценки по уходу за тварями и не знала и не могла знать названия этого уродца) еще не было лужи склизской блевотины, было исключительной заслугой стального характера и строгости волшебного чистокровного воспитания. Впрочем, ее появление в гостиной привело к переполоху. Мальчик лет пятнадцати-шестнадцати разглядывал очередной подарок Родольфусу, сделанный кем-то из легавых, считавших мужа важной персоной в магическом мире. Дверь скрипнула. Фигурина оказалась на полу.

-Мне она тоже никогда не нравилась. Впрочем, как и половина того, что ты найдешь в этой гробнице фараона. Например, вот эта уродская ваза из Китая, - Беллатриса лениво извлекла волшебную палочку, направила ее на огромную, в половину человеческого роста вазу с цветочным орнаментом и двумя девушками и елейно протянула:
-Редукто!

Нетрудно догадаться, что на месте дорогого шедевра из Сианя тут же образовалась кучка черепков и фарфоровой пыли. Лестрейндж исступленно расхохоталась; похоже, что наведение хаоса в гостиной мужа было сроду хобби для этой безумной вороны.
-Барти, я так понимаю? Сбагренный незнакомой старой тетушке на целый вечер, пока папаша наслаждается женой, властью и завыванием ведьмы-банши, более известной, как Селестина Уорлок? - Белла сглотнула слюну, передразнивая и манеры Крауча-старшего, которого она не переваривала; и саму известную певицу.
-В качестве доказательства этого светского "приятно познакомиться" можешь разнести что-нибудь еще из этого захламленного дома. Мне вот действительно приятно познакомиться, - присовокупила Белла, снова заразительно расхохотавшись и сбив, на сей раз рукой, уменьшенную копию Ники Самофракийской, украшавшей резной комод.
-Называй меня Белла. Я еще молода.