Сириус вздрогнул. Почувствовал луч солнца, пробежавший по его аристократической заднице, бесстыдно оголенной после долгого сна. Но глаза открывать парень не спешил, желая сполна насладиться моментом, к которому еще не успел привыкнуть. Утро без его безумной семейки. Здесь не было криков мамаши и возгласов отца, младший брат не барабанил в дверь, называя Сириуса такими словами, которым позавидовали бы, наверное, даже гоблины или тролли. Хоть он и не обращал внимания на такого рода проявление любви со стороны родственничков, задевало это Блэка настолько, что он и сам срывался. А Вальбурга только этого и ждала, тогда скандал превращался в конец света и Сириусу приходилось убегать из дома, сломя голову. Обычно он находил пристанище у своего дяди Альфарда, за что и Орион, и Вальбурга стали ненавидеть еще пуще прежнего… теперь же всем этим скитаниям и страданиям пришел конец. Напоследок разругавшись с мамашей в пух и прах, гриффиндорец громко хлопнул дверью и ушел из дома. Сюда, в обычную маггловскую квартирку, снятую за деньги Джеймса, который не жалел ничего для своих друзей. Сириус клятвенно пообещал все ему вернуть, и теперь подрабатывал в такой же обычной маггловской автомастерской, чинил мотоциклы, попутно занимаясь своим любимчиком, который уже совсем скоро должен был взлететь под самые небеса. Странно, но все заклинания, которые Блэк накладывал на собственный мотоцикл, не помогали, как, собственно, и правило о том, что за пределами школы колдовать категорически запрещено.
Но было и еще одно. Самое главное. То, что напрочь затмевало все проблемы и сомнения, плохое настроение при воспоминаниях о семье и то, что ему фактически уже некуда возвращаться. Это был Ремус. Его милый оборотень, который сейчас лежал рядом и тихонько посапывал. Он все еще спал, и это было здорово. Блэк обожал будить его. Да что там, он любил это делать даже в школе, только, конечно, выглядело все иначе. Но подтекст имело вполне определенный, наверное, еще с третьего курса, когда Сириус впервые покраснел, потом побледнел и быстро ушел из общей спальни для мальчиков, увидев Люпина раздетым. Парень хмыкнул и уткнулся носом в подушку, вспоминая те самые эмоции, которые удалось пережить. Мурашки по телу, запретные фантазии… а потом был их первый поцелуй, который Блэк не забудет никогда. И сразу стали неважны все девушки, с которыми он связывался. Даже три нынешних на тот момент: горячая гриффиндорка, улыбчивая пуффендуйка и королевна-слизеринка. Ничего не было нужно, только он. Этот мальчик со светлыми волосами, его голос, его прикосновения и его теплая улыбка, которая приносила столько счастья засранцу Сириусу, до этого не признающему любовь как состояние души.
Он вновь повернулся и открыл один глаз. Конечно же Ремус был рядом. Блэк притих, слушая его размеренное дыхание, и совершенно по-идиотски влюблено улыбнулся, но тут же посерьезнел и резко сел на кровати. Он все еще не признавал все эти нежности и поддавался им, будучи либо сильно пьяным, либо только наедине с его Ремусом. Стоп. Так ведь сейчас одна из таких ситуаций, хватит уже строить из себя неприступного принца! Он довольно потянулся и, прищурившись, посмотрел в окно. Пение птиц означало лишь одно – сейчас слишком рано для того, чтобы тревожить сон Рема. Но сегодня им предстояло совершить небольшое путешествие в магический мир, от которого, по правде говоря, Сириус уже начал отвыкать, живя в квартире с электричеством, газовой плитой и прочими прелестями, которыми их с Люпином научила пользоваться одна гриффиндорка – бывшая девушка Сириуса, знавшая, однако, обо всем, что происходило между ним и Ремусом, но не особо придававшая значения полу двух влюбленных. Элис родилась в маггловской семье и теперь взяла на себя ответственность за сохранность всех приборов в этой квартире. Сложно было привыкнуть к такому за три недели, но, видит Мерлин, Сириус старался.
Сегодня же он хотел устроить сюрприз тому, кого любил. Тому, свои чувства к которому теперь не скрывал…
- Ремус, - тихо позвал Блэк и снова лег рядом с парнем, поглаживая пальцем его небольшой шрам на спине, - пора вставать. Хватит, соня, у меня всего лишь один выходной, мы должны потратить его… с пользой.
Приложив ладонь к теплой щеке Люпина, Сириус склонился к его губам и едва коснулся их своими, скользнул по ним кончиком языка, все еще пытаясь разбудить Ремуса.